Конфликт на Украине стал мощным катализатором, ускорившим внедрение искусственного интеллекта (ИИ) в армии. В дальнейшем возможности и роль умных боевых систем будут лишь возрастать, указывает обозреватель росийского журнала «Профиль» Владислав Гринкевич.
Автономные системы вооружения, самостоятельно находящие цель и принимающие решение о ее поражении, — уже реальность. Искусственный разум помогает военным обрабатывать разведданные, повышает эффективность средств радиоэлектронной борьбы (РЭБ), систем противовоздушной и противоракетной обороны. ИИ на наших глазах меняет правила игры на полях сражений.
Я за вас подумаю
Сейчас наиболее важной сферой боевого применения искусственного интеллекта эксперты называют быструю и точную обработку развединформации. В последние десятилетия благодаря развитию спутниковых систем, средств радиоразведки, беспилотников у военных кратно возросло количество сведений, поступающих во всех возможных диапазонах: радио-, оптическом, инфракрасном, акустическом. Огромный поток «сырых» данных требует изрядных усилий для их расшифровки и последующего анализа.
Получается парадокс: с одной стороны, увеличение объемов информации должно облегчить выработку оптимальных решений, с другой — информации подчас так много, что человек тонет в ней. Оптимальным выходом в данной ситуации оказалось применение систем с ИИ, способных читать снимки, слушать радиосигналы, выявлять и идентифицировать потенциальные цели. А главное, делать это намного быстрее человека. Чем скорее обрабатывается информация, тем оперативнее принимаются решения на ее основе, а фактор скорости в современной войне имеет критическое значение.
Особенно перспективным выглядит симбиоз аналитических систем на основе ИИ с системами спутниковой разведки. По словам заведующего сектором стратегического анализа и прогноза ИМЭМО РАН Константина Богданова, машинный разум уже скоро позволит в режиме, близком к реальному времени, выявлять на спутниковых снимках военные цели, расположенные в глубине территории противника. Тем самым максимально сократится временной лаг между получением снимков и выдачей целеуказаний средствам поражения.
В недалеком будущем ИИ, вероятно, научится по данным со спутников быстро обнаруживать мобильные ракетные комплексы. А такой поворот грозит ни много ни мало подрывом стратегической стабильности, ведь мобильные комплексы МБР (межконтинентальная баллистическая ракета) вроде «Тополя-М» или «Ярса» являются одной из основных компонент сил ядерного сдерживания РФ. По словам эксперта, функции машинного обнаружения комплексов МБР, скорее всего, заложены в «разведывательных созвездиях», которые в настоящее время развертываются на орбите.
Еще одна область военного применения ИИ, напрямую связанная с предыдущей, — автоматизация штабной работы: создание компьютерных фильтров для предварительного анализа информации, выдачи подсказок и рекомендаций операторам штабов. У военных есть понятие «цикл боевого управления» (ЦБУ) — так называется промежуток времени, необходимого для принятия решений по конкретной боевой задаче и подготовки к ее выполнению. Иначе говоря, время от поступления информации до отдания приказа о нанесении удара, перегруппировке, отступлении и пр. Этот цикл зависит от множества параметров: скорости поступления информации, ее объема, способности человеческого мозга ее обработать.
Современные средства связи заметно ускорили ЦБУ. Во время Второй мировой войны он мог занимать сутки или несколько дней, сегодня же речь, как правило, идет о часах. Практика, замечает Константин Богданов, показывает, что впору уже говорить о десятках или даже единицах минут. Но возникает почти непреодолимый барьер в виде человеческого фактора: значительное время штабы тратят на прием информации, ее уяснение, уточнение, анализ и дальнейшую обработку. Оператору штаба, с одной стороны, нужно держать в голове сведения об имеющихся силах и средствах, с другой — помнить данные с перечнем целей и продумывать, чем их поразить в нужный временной промежуток. Машина вполне может взять эти функции на себя и выдавать операторам готовые подсказки, тем останется лишь утвердить их в форме соответствующего приказа или отвергнуть.
Нельзя исключать появления в будущем также систем, которые на основе анализа разведывательных и иных данных смогут самостоятельно, без вмешательства человека, отдавать приказ, говорит Богданов. Впрочем, такое развитие событий он считает маловероятным.
Машины-убийцы уже реальность?
Между тем некоторые эксперты уверяют, что в ходе военной операции на Украине уже применялись первые летальные системы с искусственным интеллектом. Речь об ударных БПЛА (беспилотный летательный аппарат), использовавших технологии распознавания образов; они могли в автономном режиме осуществлять поиск цели, идентифицировать ее и принимать решение об атаке.
«До СВО было много теоретических рассуждений, попыток выработать нормативную базу, ограничивающую автономное летальное оружие, однако на фоне реального военного противостояния это оружие появилось»,
— говорит военный эксперт, директор Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Василий Кашин.
Более того, стало понятно, что за такими системами будущее. Подтверждением тому служат тенденции в развитии ударных FPV-дронов — одного из главных средств поражения в период СВО.
Постоянное совершенствование систем РЭБ подвигло разработчиков БПЛА идти в двух направлениях. Первое — создание дронов, управляемых по оптоволоконному кабелю. Такое решение делает их абсолютно нечувствительными к воздействию РЭБ, но ограничивает дальность полета, маневренность и скорость движения. Второе направление — это FPV-дроны с машинным зрением и блоками автоматического захвата цели. Системы с распознаванием образов, по словам эксперта, уже применяются и на более сложных барражирующих БПЛА вроде российского «Ланцета».
Кроме того, реальностью стало применение элементов ИИ в отдельных системах ПВО и ПРО, в радиоэлектронной борьбе, при проведении киберопераций. В перспективе носителями искусственного интеллекта, по словам Кашина, станут крупные средневысотные и высотные БПЛА, боевые корабли, наземная бронетехника, в т. ч. танки. Все это уже закладывается в перспективные образцы техники.
Как отмечал главный редактор журнала «Арсенал Отечества» Виктор Мураховский, успешное развитие наземных робототехнических комплексов (РТК) требует их максимальной автономности. Т. е. участие человека в управлении боевым роботом должно быть сведено к минимуму или вовсе исключено и передано ИИ. Правда, пока ни одной стране, даже из числа самых технологически развитых, не удалось создать полностью автономный наземный РТК.
Дракон против дядюшки Сэма
На сегодня абсолютными лидерами в деле разработки гражданского и военного искусственного интеллекта являются США и Китай. Обе страны вкладывают в это направление большие ресурсы и имеют долгосрочные стратегии. У американцев есть преимущество в виде сильнейшей научной базы, однако, по словам Василия Кашина, Пекин сегодня не жалеет средств на «скупку» по всему миру математиков, способных решать задачи, связанные с разработкой ИИ. Кроме того, КНР первой создала единое государственное агентство по управлению данными, необходимыми для работы с ИИ, и вообще Поднебесную отличает крайне системный подход к развитию стратегически важных отраслей и реализации долгосрочных программ. Козырем Китая является и тот факт, что, в отличие от США, у него нет зависимости от избирательного цикла (ведь мы наблюдаем сейчас, как приход к власти нового президента буквально с ног на голову перевернул внешнюю и внутреннюю политику Белого дома).
В 2020-м власти КНР приняли «Цели столетней борьбы в сфере военного строительства» — набор задач, которые нужно выполнить к 2027 году, столетию образования НОАК (Народно-освободительная армия Китая). Важное место в перечне занимает внедрение в вооруженные силы технологий ИИ.
«Это сфера, в которой они рассчитывают добиться серьезного прорыва к указанной дате»,
— говорит Василий Кашин.
Особенно большие усилия направлены на создание автономных боевых платформ, в первую очередь морских. Разрабатываются, в частности, безэкипажные подводные аппараты, сравнимые по размеру с дизель-электрическими подводными лодками.
Россия также имеет сильные позиции в освоении военного ИИ. Тем более что у страны накоплен значительный практический опыт в деле обработки развединформации, боевого применения беспилотных систем и т. д., а это крайне ценный актив. Плюс, по словам Кашина, Москва активно взаимодействует с Пекином, правда, россияне не имеют того объема данных для работы с ИИ, которым располагают китайцы.
Бить или не бить?
Одним из ограничителей в развитии военных систем с искусственным интеллектом многие эксперты называют проблемы юридического характера. Кто будет отвечать в случае ошибочного решения?
«Возьмем известные случаи применения американцами боевых БПЛА в Йемене, Пакистане, Афганистане, — поясняет Константин Богданов. — Сколько было ошибок, когда вместо удара по объектам террористов наносился удар по гражданским».
В данном случае формальная ответственность лежит на операторе, но как быть, если «нажмет кнопку» сама машина?
Подготовлено по материалам СМИ РФ
